Сергей Дмитренко - Одиночки [СИ]

Подпрыгивая на лесных ухабах, я смог еще проехать метров пятьсот, а потом все, приехали. Я выключил мотор, вышел из машины, тщательно закрыл двери, потом присел на ступеньку, откинулся на теплую дверцу машины и закрыл глаза. И лесная тишина обступила меня. Нет, это не была абсолютная тишина — пели птицы, шумели сосны, но мне, насквозь городскому жителю, она показалась просто оглушительной.

— Серый, ты где? — уже почти привычно мысленно позвал я.

В ответ из-за ближайших кустов неслышной тенью возник мой волк, неспешной грациозной трусцой подошел ко мне и сел напротив.

— Ну что, дружок, вот я и в твоем царстве, — я посмотрел в его спокойные желтые глаза, потом поинтересовался, — а как ты узнал, что я буду именно здесь?

— Трудно было не услышать, и потом… я просто знал.

Мне показалось, что волк мысленно пожал плечами. Абсурдная мысль, но именно так я воспринял его мысленный ответ. Странно, что даже в мыслях наш разговор имел эмоциональную окраску.

— Ты готов? Мне нужна твоя помощь, — и я мысленно передал ему то, что мне было нужно.

А нужно было ни много, ни мало, как найти идеальное во всех отношениях место для моего (а впрочем, и для его) будущего дома. Но место это, как я себе представлял, должно быть особенным. Во-первых, оно должно быть достаточно далеко от города, но впрочем, расположено так, чтобы я мог легко добираться из него в город и обратно. Во-вторых, там должна быть проточная вода, лучше всего ключ или родник. В-третьих, оно должно быть отлично замаскировано, так, чтобы случайно попавший туда человек, ничего не заметил.

Серый только мохнатой головой мотнул:

— Пошли.

Я сначала было удивился, потом понял, а чему собственно я удивляюсь — хозяин леса должен его знать, как свои собственные пять пальцев (пардон, лап).

— А это далеко? — с некоторой опаской поинтересовался я, помня наше разное представление о расстоянии.

— Не очень.

Это немного насторожило меня, но пришлось подчиниться. Я вздохнул:

— Хорошо, идем.

День был теплым, погожим, и идти было легко и приятно… сначала. Я с удовольствием шел по лесу, наслаждаясь спокойствием, чистым воздухом и пением птиц. Под ногами пружинила листва и трава, пахло грибами, а может, прелыми листьями, сосновыми иголками и еще чем-то непередаваемым, что свойственно только лесу. Впереди, то возникая, то пропадая, совершенно бесшумно бежал волк, я старался не отставать, что абсолютно мне не удавалось. И если первый час я шел с удовольствием, то потом просто мрачно тащился по лесу, уповая на то, что это «недалеко» вот-вот закончится, и мы окажемся на месте.

И кто-то там, наверху, наверное, услышал мои молитвы. Через пару минут я вслед за моим волком выбрался на небольшую поляну, со всех сторон окруженную густым лесом.

— Мы пришли, — сказал мне Серый.

— Ха, хотелось бы надеяться, — произнес я, вытирая обильный пот на лбу. — Сейчас посмотрим, куда ты меня привел.

— Это то, что ты просил.

— Посмотрим, посмотрим, — я скинул промокшую насквозь рубашку и принялся обследовать место.

Да, с точки зрения удаления от города это место было действительно идеальным — маленькая поляна, со всех сторон закрытая деревьями и с протекающим по краю небольшим ручьем. Мы дошли сюда за неполных три часа, и здесь я с ужасом вдруг подумал, что мне придется перетаскать сюда на своих двоих всю ту груду, которая скопилась на моем складе. Ни о какой машине не могло быть и речи: и по правилам конспирации, и по невозможности проезда по густому лесу. Я только судорожно вздохнул, представив себе весь объем необходимых работ. Ведь перетаскать весь груз — это только полдела, потом надо будет построить дом, да не просто построить, а сделать так, чтобы его практически невозможно было разглядеть, даже находясь рядом. И это должен сделать я, тот, который никогда пилы и топора в руках не держал — о ужас!

Мы вернулись в исходную точку, Серый умчался по своим неотложным волчьим делам, а я снял промокшую насквозь рубашку и опять присел на ступеньку машины немного отдохнуть перед возвращением в город. «Да, дела-а», — я прикрыл глаза и подставил лицо ласковому солнцу. Лень было о чем-либо думать, и я просто бездумно сидел и наслаждался минутой спокойного отдыха. В ближайшее время предстояло засучить рукава и заняться делом, и вряд ли у меня еще будет такая приятная возможность отдохнуть. Незаметно для себя я задремал, а когда проснулся, то день уже клонился к закату. Надо было возвращаться.

И началось…

Иначе, как кошмаром, то, чем я стал заниматься, назвать было нельзя. Каждое утро теперь начиналось с одного и того же, а именно, с поднятия тяжестей и производственной гимнастики. И эта гимнастика была действительно производственная — я теперь занимался тем, что перетаскивал в лес все то, чем был забит мой склад. Нагружал свой грузовичок доверху всевозможным грузом, а потом доезжал на нем насколько мог вглубь леса. И вот здесь уже наступал тот самый кошмар — я набивал рюкзак, пока он не становился размером с небольшую гору, потом еще полчаса тратил на то, чтобы одеть его на плечи, потом с руганью выбрасывал из него часть вещей и тащился по лесу до заветной полянки. И если первый раз за день такой вояж еще можно было как-то вытерпеть, то все последующие разы я проползал свой маршрут на чистом самолюбии. А в самый свой первый раз я вообще даже не помнил, как дошел до места: шел, шел, а потом вдруг оказался на месте, совершенно без сил рухнул на землю и отключился. Очнулся только от того, что кто-то, ужасно знакомый, облизывал мне лицо — стыд, да и только. Но, собственно говоря, иного выхода все равно не было, и я повторял свой маршрут раз за разом. Стиснув зубы и обливаясь потом, я тащился по лесу, проклиная тот день, когда решил ввязаться во все это. На ум приходили разные нехорошие слова, которые я мрачно, раз за разом твердил про себя. Это помогало, но ненадолго. Потом я принимался вспоминать все то героическое, о чем раньше читал в книгах и видел в фильмах. Тоже мало помогало. Ждал второго дыхания, а оно почему-то не приходило. Потом просто устало тащился до места, уже не думая ни о чем. Хотя нет, вру, думал об одном и том же — «господи, хоть бы скорее дойти и это все поскорее закончилось».

Первую неделю я перетаскивал только самое необходимое — палатки, кое-какие инструменты, небольшой запас продуктов и некоторые мелочи, без которых первое время обойтись просто было нельзя.

Палатки, здорово намучившись, худо-бедно я поставил. В одну затащил все то, что я за эти дни с таким трудом натаскал, а в другой с шиком расположился я сам. Нечего и говорить, что в свою первую ночь в лесу я спал как убитый. Никакие кошмары и ужасы меня не мучили, да и потом, честно говоря, я спал достаточно спокойно, уверенный в том, что некто пушистый и достаточно ловкий охраняет здесь, в этом чужом пока для меня мире, мои тылы. Я пытался было уговорить Серого забраться в мою палатку, но максимум чего я добился путем долгих, иезуитски изощренных, уговоров, так это того, что мой волк спал перед самым входом на постеленном специально для этих целей одеяле. Сначала это было достаточно редко, но потом я как-то случайно заметил, как он с удовольствием умащивается на нем. Правда при моем появлении Серый сразу вскочил и сделал вид, что это произошло будто бы случайно. Но когда я в следующий раз застал его на одеяле, катающегося на спине, то отпираться стало совершенно бессмысленно. Факт чудовищного притворства мной был немедленно зафиксирован, и потом мой друг уже довольно привычно размещался перед палаткой. И мне сразу стало гораздо спокойнее спать — лес все-таки, а я, как-никак обычный городской житель, а не траппер какой-нибудь.